Замуж с осложнениями - 3 - Страница 38

— Что значит, о чём? Это же наша родина! Её семья была вынуждена бежать с планеты из-за конфликта с джингошами, но теперь её место здесь!

— А, извиняюсь, её мнения ты спросил?

Экдал хмурится.

— Хотон-хон, я не понимаю ваших претензий. Я обеспечиваю Эсарнай всем, чем должен, и даже не требую детей. Если у неё плохие отношения с другими женщинами или ей нечем заняться, это не мои трудности.

Нет, его портрета у меня не будет никогда. Я даже не сразу нахожу слова от такого свинского подхода.

— Конечно, не твои. Это мои трудности! Это мне духовник велит за ней присматривать. А ты тут вообще ни при чём! Летаешь, где хочешь, гуляешь направо и налево со знойными эспажанками, а жену чуть что подозреваешь в измене! И почему бы это у тебя хом отяжелел, а? Просто ни малейшего понятия!

— Но, Хотон-хон, а что вы предлагаете? — даёт задний ход Экдал. — Что я, по-вашему, должен идти в женский клуб и разбираться с её соседками?

— С соседками — нет, а вот с их мужьями мог бы и потолковать по душам. Но для начала ты бы с самой Эсарнай хоть иногда поговорил!

Он грациозно пожимает плечами.

— О чём можно говорить с женщиной?

Моя физиономия второй раз за разговор приземляется в ладонь.

— Слушай, зачем ты на ней женился, а?

— Она красивая, а суждения женатого человека ценятся выше, — поясняет Экдал очевидне вещи.

— К твоему сведению, она за тебя вышла, потому что ты ей нравился. У них на Гарнете так принято.

Он хмурится.

— Она никогда мне этого не говорила...

— А ты внимательно слушал?

Он молчит.

— Вот и тема для беседы нашлась, — подытоживаю я. — Я сейчас уеду из столицы на несколько дней, а как вернусь — проверю, насколько серьёзно ты отнёсся к моим словам. Если я для тебя недостаточный авторитет, придётся привлечь твоего духовника. А это значит, что Алтонгирелу придётся взять твою жену под опеку тоже, и он не будет тебе благодарен, это я провижу, моешь считать, по божественному наитию.

На Дол мы полетели большой компанией: кроме моей родни и Алэка ещё Алтонгирел с Эцаганом, Янка, Орива и два пилота — Бойонбот и Шатун (это кличка), он же средний сын Орешницы, не помню только, третий или четвёртый. Пилоты нам нужны по двум причинам: во-первых, лень рулить, во-вторых, надо будет отвезти Азаматову матушку обратно на север, а то у неё там осень, урожай не убран, дом в запустении, она ж у нас почти месяц сидит. Моё настроение, испорченное разговором с Экдалом, несколько выравнивается во всеобщем радостном гвалте, а когда мы взмываем в небо и устремляемся к морю над залитой утренним солнцем степью, я и думать забываю обо всяких домашних неурядицах. Только нежнее обнимаю Азамата, который никогда-никогда не бросит меня наедине с проблемами.

Мама с Сашкой приклеились к стеклу и обозревают пейзажи, периодически пиликая камерами. Азамат, открыв в буке словарь, пытается что-то втолковать маме про местную географию и связанные с ней легенды. Маман с энтузиазмом кивает всему, что он говорит, не особенно вслушиваясь.

— Ладно, — сдаётся Азамат. — Будем считать, что домашнюю работу я выполнил.

— Это тебе бабушка задала, что ли?

— Да, я ей сказал, что твои родственники приехали, и она мне велела обязательно стараться с ними говорить на вашем языке, хотя бы по полчаса в день. А сейчас у меня как раз урок начнётся...

Дальше мы летим под звуки бабушкиных нотаций из нетбука, Азамат твердит упражнения, а мы втроём хрюкаем, изо всех сил стараясь не заржать в голос, чтобы не получить нагоняя от бабушки.

На пороге дома нас встречают Ийзих-хон и Тирбиш.

— Азамат-хян, ну ты совсем заработался, тебя и не видно! — сетует матушка. — Хоть познакомь с гостями-то.

Я предоставляю Азамату разбираться с этими не говорящими на цивилизованных языках тётками. Впрочем, долго разбираться не приходится: мама кланяется по правилам, а потом заключает сватью в жаркие объятья.

— Ух, — отдувается Ийзих-хон, когда мои проходят внутрь смотреть дом. — Правду говоришь, сынок, земляне к родственникам гораздо больше лезут. Меня отец твой так не обнимал ни в жисть.

Когда мы входим внутрь, мама уже бегает по этажам с улюлюканьем и восторженными возгласами и собирает по окнам котов. Потом спускается вниз, вся увешенная чёрными шкурками, и требует немедленно идти в лес.

Сашка растягивается на диване и снисходительно предлагает:

— Правильно, идите все в лес, а я хочу по-мужски поговорить с племянником. Давай его сюда, Лиза, и иди гуляй.

— Ещё чего! Ребёнка проветрить нужно после города. Да и тебя неплохо бы. Вставай — и вперёд!

Обмазавшись репеллентами и обмотавшись москитной сеткой, мы идём размяться.

Насекомых в лесу оказывается меньше, чем я боялась. Азамат говорит, что к осени их всех съедают более-менее, так что жить можно. Мы вооружены гигантскими корзинами и куницей. В принципе, все зияния в пешей досягаемости мы уже нашли и огородили сетчатым заборчиком, но куницу-то тоже выгулять надо, а то сидит, бедная, в вольере под стеной, скучно. Мои, конечно, тут же затискали несчастную зверюшку и теперь сражаются, кто её будет вести. Не упустили бы совсем, а то сбежит от них, а самостоятельно жить в лесу она не сможет.

Ребёнок, едва я его примотала к себе, тут же отрубился несмотря на панаму с сеткой. Мы движемся рыхлой группой по редкому лесу, не отходя далеко от дороги.